Сегодня я хочу рассказать вам, что я почувствовал, встретив Отца в первый раз, и как сильно изменилось мое внутреннее "я", когда мы вместе с Отцом перебирались на Юг. Впервые встретив Отца, я понял, что он человек другого измерения. Он отличался от всех, кого я знал до него; я испытал покой, неведомый моей душе. К нему у меня возникло чувство, какое бывает у ученика младших классов к своему учителю. В Корее относятся к учителям с уважением — не знаю, как здесь, в Европе.
Сейчас даже в Корее это уважение к учителям в начальной и средней школе постепенно утрачивается под влиянием Запада. Мы относились к учителям, как вы — к святым. В те дни учителя учили и любили детей с родительской жертвенностью, и жизнь учителя была примером для нас. Можете это вообразить? Иногда мы носили с собой в кармане фотографию особо уважаемого учителя. Если мы хорошо поймем Божественный Принцип и станем его преподавать с таким же рвением, какое было у тех учителей, и к нам ученики будут относиться, как тогда.
Как говорил Отец, если вы будете по-настоящему служить своим 360 семьям, они поместят вашу фотографию и фотографию Истинных Родителей на первую страницу семейного альбома. Так сказал Отец. Если учитель воспитывает детей с любовью и энтузиазмом, они будут его уважать. Поэтому, встретив Отца в первый раз, я почувствовал, что он — мой учитель. По правде говоря, мне казалось, что Отец вообще не ходит в туалет и никогда не ест; мне казалось, что он — высшее существо, а ведь мне было уже 18 лет. Я был готов уверовать в любое слово Отца. И братья, и сестры, все духовно открытые люди, окружавшие Отца, казались мне ангелами. Каждое их слово было для меня Словом Бога; поэтому у меня не возникало никаких вопросов, мне хотелось только слушать.
Однажды, когда Отец был в тюрьме, одна женщина, член Церкви, чинила в саду разбитый цветочный горшок. Она сказала сама себе: "А что, если и наша душа такая же, как и этот разбитый горшок?" Эти слова помогли Отцу понять многое о нашем отношении к вере.
До того как Отца посадили в тюрьму, я только приходил в церковь и видел Отца, так сказать, на расстоянии. Иногда я оставался ночевать вместе с Отцом, когда было уже поздно возвращаться домой. Летом стояла ужасная жара и было множество жуков-кровососов. Места укусов всегда сильно распухали и чесались. Эти насекомые были красновато-коричневого цвета. Тридцать три года назад не было хороших средств защиты от насекомых. Жуки выползали около двенадцати или часа ночи. В это время Отец уже спал, и они ему совершенно не мешали. Я же, искусанный, не мог уснуть из-за зуда. Мне хотелось подвигаться, почесаться, но я не мог, так как боялся разбудить Отца. Борясь с жуками, я уставал и засыпал.
Я был счастлив, что встретился с Отцом, но не мог сказать ему ни слова. Когда я обдумывал какую-нибудь проблему сам, она казалась такой большой, что полностью завладевала мной. Я решал спросить Отца, но стоило мне только увидеть его, как проблема заметно уменьшалась и мне не хватало смелости спросить о ней Отца. А когда я возвращался домой, она вновь вырастала. Я снова приходил к Отцу, слушал его, проблема уменьшалась настолько, что я уже не понимал, как мог относиться к ней серьезно. Возвратившись домой, я опять начинал сожалеть, что не спросил Отца. Потом все повторялось снова, пока я не находил разрешения этой проблемы самостоятельно. У меня возникало много проблем, но я находил ответ на них косвенно — слушая речи Отца, так как боялся спросить у него напрямую. Я никогда не спрашивал Отца, как разрешать серьезные проблемы. Какими бы невозможными ни казались проблемы, я неизменно находил ответ, наблюдая за его поведением.
Когда мы шли вместе на Юг, мои отношения с Отцом изменились. Я был с ним все время. Однажды, шагая с Отцом, я рассказал ему о своей вере. Я сказал ему, что, если бы жил 2000 лет назад, уморил бы Иисуса голодом в убеждении, что Мессии не едят. Если бы Иисуса окружали люди, думавшие как я, он бы умер с голода.
Отец голоден, если ничего не поел, ему жарко или холодно, если погода жаркая или холодная. Он существует в том же измерении, что и мы. Глядя на Отца, мне становились понятными условия, в которых жил Иисус 2000 лет назад, и его сердце. Еще одна вещь, которую мы должны понять: Мессия чувствует острее, чем мы. Его чувство голода сильнее, чем у нас. Обычно мы думаем, что ему меньше хочется есть. Наоборот. Он может испытывать голод в несколько раз сильнее, чем мы. Почему? (Он чувствует голод других людей.) Да. Вам это станет понятнее, если вы вспомните отношения родителя и ребенка. Например: мать очень бедна, она может купить только одну бутылку молока. Даже если голодны и мать, и дитя, мать не притронется к молоку, пока не насытится ее дитя. Если молоко останется, она сможет его допить. Оба голодны, но по-разному. Если голодный ребенок попросит еды, мать не признается, что сама она тоже голодна, пока ребенок не будет накормлен, хотя ей уже ничего не останется. Если мать говорит, что она голодна, это означает, что голодны и она, и ребенок.
Голод ребенка, родителя, лидера страны или всего мира различны по содержанию и масштабам. Радость может существовать на личном, расовом, национальном, мировом и макрокосмическом уровнях. Если вы наносите обиду человеку, это будет обида на личном уровне, но если затронете человека, стоящего во главе всей страны, вы затронете всю страну.
Приведу вам другой пример. Между спасением рядового человека и главы всей страны есть разница. Скажем, если вы спасли жизнь обычному ребенку, вас отблагодарят и вознаградят за это его родители. Что произойдет, если вы спасете принца? Король объявит по всей стране, чтобы вас нашли и привели жить к нему во дворец. Вы следите за моей мыслью?
А если вы убьете принца? Убив обычного человека, вы будете наказаны на личном уровне, а если вы убьете принца, вас накажут на уровне всей страны. А если речь идет о Мессии? Если вы сделаете Мессию хотя бы чуть-чуть счастливее, это значит, вы подарите ему счастье на макроскомическом уровне. А если произойдет противоположное? Вспомните, какое возмездие обрушилось на израильтян за то, что они убили всего одного человека, Иисуса Христа. Если бы Иисус был обычным человеком, наказание не было бы таким суровым, но Иисус наследовал Вселенную, он был Мессией, отсюда и такое жестокое наказание.
Понимаете ли вы, как старательно нужно служить Мессии? Пожалуйста, подумайте, хорошо ли вы ему служите или только доставляете неприятности? Бог — это любовь, и Он делает так, что наказание передается только до второго или третьего поколения, а благодать — на много тысяч поколений вперед.
Возьмем, например, лидера — я имею в виду хорошего лидера — и рядового члена Церкви. Скажем, лидер руководит десятью людьми. Если кто-то создает проблему такому лидеру, она удесятеряется. Если вы создаете проблему тому, кто стоит во главе ста человек, вы задеваете всю сотню. Вот почему нам запрещается обвинять, осуждать и критиковать того, кто занимает положение Авеля. Если человек руководит десятью людьми, на него ложатся проблемы и трудности всех десяти человек. Если вы причиняете даже малейшее беспокойство Мессии, который уже несет на своих плечах массу тревог и трудностей, ваш проступок окажется серьезнее обычного. А если вы доставите хотя бы даже небольшую радость, она будет намного значительнее, чем в любом другом случае. Мессия чувствительнее любого другого человека. Я хочу, чтобы вы это ясно осознали.
Иногда Отец сильно преувеличивает достижения членов Церкви. Обычно братья и сестры смущаются от того, как Отец воспринимает их победы. Отец так велик, что все проблемы рядом с ним кажутся мелкими. Вы когда-нибудь это чувствовали? Если вы сумеете стать хорошим лидером, ваши отношения с членами вашего центра будут такими же, как у меня с Отцом.
Когда Отца бросили в тюрьму, многие духовно открытые люди начали уходить из Церкви, но на мою веру это ничуть не повлияло. Иногда я сам себя спрашиваю: почему так вышло. Конечно, я не мог спокойно наблюдать, как те, которых я считал ангелами, перестают посещать Церковь. Но когда я был с Отцом, меня охватывало чувство спокойствия, и слова истины, которые он произносил, оставались в моей душе. Поэтому я думал лишь о том, как бы скорее встретиться с Отцом.
Я отсчитывал месяцы и годы заключения Отца. Когда проходил один месяц, я зачеркивал одну цифру, и это был для меня счастливейший момент. Разглядывая свою таблицу, я с нетерпением ожидал, когда же будет зачеркнута последняя цифра, что означало бы окончание пятилетнего заключения Отца.
Куда бы я ни шел, слова Отца оставались у меня в душе. Однажды меня осенила мысль: "Я продолжаю служить Отцу, хотя он в тюрьме. Отец сохраняет свою веру. Как же тогда я могу изменить свою веру? Я перестану верить, только когда перестанет верить Отец". Вот почему я сохранил веру. Если лидер в начале какого-либо дела дает членам своего центра обещание, потом он уже не вправе передумать, если не передумали они.
Некоторые из обещавших Отцу быть с ним ушли от него. Он знал об этом, но все равно заходил к ним; хотя они его прогоняли, отношение Отца не изменилось. Возьмем, например, человека, у которого было хорошее основание, унаследованное им от 10 предков. Встретив Отца, этот человек увеличивает собственное хорошее основание до 20. Его общее основание стало равно 30, но потом он уходит из церкви и начинает выступать против Отца и Небес. Постепенно его хорошее основание уменьшится. Но пока у человека остается хоть что-то, Отец поддерживает с ним связь. Если человек будет по-прежнему гнать Отца и его отрицательные или дурные черты возобладают над положительными, Отец разорвет с ним отношения и никто не сможет его в этом обвинить.
Мы прекращаем все связи с человеком, который начинает выступать против Церкви. Это нехорошо. Пока у него остаются хорошее основание и верность, мы не должны прекращать с ним отношений, даже если в нем уже проявляются отрицательные черты. Например, человек приходит на работу в какую-то компанию. В этой компании усердно работал его отец, потом он сам, и вместе они принесли прибыль в њ100000. Но потом этот человек выступил против президента, причинив компании большие убытки. Президент может уволить его, когда убытки превысят њ100000. В этом случае не будет никаких проблем. Но обычно президент увольняет служащего даже при нанесении убытка в њ10000. В этом случае служащий чувствует обиду: "Я заработал для этой компании столько денег, а меня уволили. Это несправедливо". И тогда он обычно выдает все секреты этой компании, чтобы она обанкротилась. Как вы думаете, бывает такое в мире? Да или нет?
Мы не можем оценить основание добра количественно, но это основание у человека обязательно должно быть, если он трудился для Бога, отдавая свое сердце. Бог не может забыть этого человека, пока его отрицательные черты не перевесят положительные. Понимаете? (Не совсем.) Попросту говоря: если человек много работал, но допустил ошибку, вы не должны лишать его работы или прекращать с ним все отношения. Вы вправе изменить его миссию, когда количество его ошибок превысит все хорошее, что он сделал.
Отец не меняет своего отношения к братьям и сестрам, которые многое делали для него, а потом начали выступать против. Если сделанное ими зло перевесит добро, Отец будет вправе прекратить с ними отношения, и никто его не обвинит. На этом я хочу закончить. Большое спасибо.