Симпатичный, но немного чокнутый молодой человек, живущий у колодца


Когда мы построили глиняную хижину и открыли Церковь в Помнетколе, мои проповеди приходило послушать всего три человека. Но я проповедовал так, словно передо мной были не только они. Я говорил себе: «Хоть я их и не вижу, но я читаю проповедь для тысяч и даже десятков тысяч людей». Проповедуя, я представлял себе, что передо мной — все человечество. Эти трое сидели и слушали, как я рассказывал им Принцип во весь голос и чуть ли не кричал.

Напротив нашей лачуги был колодец, и вскоре среди тех, кто приходил туда за водой, разлетелся слух, что в глиняной избушке у колодца живет чокнутый молодой человек. Люди, набирая воду, стали пристально вглядываться в обветшалую лачугу, пытаясь разглядеть там мужчину в лохмотьях, который разглагольствует так, словно командует миром. Вполне естественно, что среди людей поползли слухи и домыслы. Я проповедовал о том, что небеса и земля перевернутся с ног на голову и что Корея объединит весь мир.

Вскоре обо мне заговорили не только те, кто брал воду из колодца: слухи докатились аж до подножия горы. Скорее всего, именно слухи разжигали любопытство людей и приводили их посмотреть на умалишенного, живущего у колодца.

Среди любопытствующих были студенты расположенной неподалеку семинарии и группа профессоров престижного женского университета Ихва. Эти слухи, сильно приукрашенные, гласили обо мне как о красивом и хорошо сложенном мужчине, и это побуждало женщин средних лет залезать на гору, чтобы поглазеть на меня и таким образом убить время.

В тот день, когда я дописал Волли Вонбон, я отложил карандаш в сторону и помолился: «Пришло время рассказать о своей вере. Пожалуйста, направь ко мне святых, которым я мог бы свидетельствовать!» Затем я вышел и отправился к колодцу. На дворе стояла поздняя весна — 10 мая. На мне были традиционные корейские штаны на ватной подкладке и старый пиджак, в котором я потел в жару. Внезапно я увидел молодую женщину, которая, утирая пот со лба, карабкалась на гору к колодцу.

Я заговорил с ней:

— Бог подарил тебе так много любви за последние семь лет!

От изумления она аж отскочила от меня, ведь именно семь лет назад она решила посвятить свою жизнь Богу...

— Меня зовут Кан Хён Щиль, — сказала она, — и я — миссионер церкви Помчхон, которая находится рядом, у подножия горы. Я услышала, что здесь живет человек со странностями, и пришла свидетельствовать ему!

Вот как она встретила меня. И я пригласил ее в дом. Она оглядела убогую комнатушку, и по ее лицу было заметно, каким странным ей кажется все это. Потом ее взгляд задержался на моем столике, и она спросила:

— Зачем вам столько карандашей?

— Как раз сегодня утром, — ответил я, — я закончил писать книгу о принципах устройства Вселенной, и я думаю, что Бог послал тебя сюда, чтобы ты услышала от меня об этих принципах.

— Что?! — воскликнула она. — Я пришла сюда потому, что услышала о сумасшедшем, который здесь живет и которому нужно свидетельствовать!

Я протянул ей подушку для сидения и затем сел сам. Под полом комнатки текла и звонко переливалась вода из ручья.

— В будущем Корея сыграет ведущую роль на мировой арене, и другие народы пожалеют, что не родились корейцами, — начал я. Она явно решила, что я несу полную чушь.

— Так же, как пророк Илия явился к людям в облике Иоанна Крестителя, — продолжал я, — Иисус вернется во плоти в Корею.

Эти слова заставили ее вскипеть от негодования.

— Я уверена, что Иисус найдет для своего прихода более подходящее место, чем наша жалкая и несчастная Корея!

Затем она выпалила:

— Вы вообще открывали когда-нибудь Книгу Откровения? Я..., — но я прервал ее на полуслове:

— Вы хотите сказать, что учились в теологической семинарии Корё?

— Как вы догадались об этом? — потребовала она ответа.

— А вы думаете, что я ждал бы вас здесь, если бы ничего не знал о вас? Говорите, что пришли сюда свидетельствовать мне? Так свидетельствуйте же! Учите меня!

Несомненно, Кан Хён Щиль хорошо разбиралась в теологии. Она один за другим цитировала отрывки из Библии, пытаясь дать отпор моей точке зрения, и продолжала бросать мне вызовы, а я неизменно отвечал на ее требовательные вопросы ясным и уверенным голосом. Наша дискуссия продолжалась до тех пор, пока не стемнело, и тогда я встал и приготовил ужин. Кроме риса у меня был только переквашенный кимчхи[i], но мы с ней сели и покушали, слушая журчание ручья под полом и готовясь возобновить дебаты.

Она пришла и на следующий день, а потом еще и еще, и мы продолжили нашу беседу. В конце концов, она приняла решение посвятить свою жизнь принципам, о которых я учил.

В тот же год в холодный и ветреный ноябрьский день на пороге нашей хижины в Помнетколь появилась моя жена. Рядом с ней стоял семилетний мальчик — мой сын, родившийся в год, когда я покинул свой дом. Тогда я вышел из дома за рисом и вместо этого отправился в Пхеньян. Прошли годы, мой сын вырос, и теперь этот мальчик стоял передо мной... Я не смел взглянуть ему в глаза, не говоря уж о том, чтобы потрепать по щеке или горячо обнять, прижав к себе. Я стоял там, словно окаменевший, примерзнув к месту и не в силах вымолвить ни слова...

Моей жене не нужно было ничего говорить. Я всем сердцем ощутил боль и страдания бедной матери с ребенком, пережитые ими в разгар войны. Еще до их прихода я знал о том, где и в каких условиях они живут, но в то время у меня еще не было возможности позаботиться о семье. Я знал об этом и поэтому несколько раз просил ее — так же, как и перед свадьбой, — чтобы она доверилась мне и подождала еще чуть-чуть.

Когда придет время, я собирался сам пойти и забрать их. Однако на тот момент, когда они пришли ко мне домой, время забирать их еще не пришло. Лачуга, которую мы называли церковью, была крохотной и убогой, к тому же в ней вместе со мной ели и спали еще несколько членов Церкви, изучавших Слово Бога. Мне просто некуда было поселить свою семью...

Моя жена оглядела нашу хижину, вздохнула с горьким ра­зочарованием и собралась уходить. Вместе с сыном они спустились со склона горы и исчезли из виду...

 


[i]  Кимчхи — капуста, квашенная с красным перцем и другими приправами. Одно из главных блюд корейской кухни.



Наверх